Полет дракона - Страница 77


К оглавлению

77

Ф'нор расхохотался.

— Можем поделиться с вами зеленью и фруктами! Они гораздо вкуснее тех, что растут на севере! Мы едим вволю, как и положено всадникам. Если наладить переброску продуктов сюда, в Вейр, десятина, пожалуй, будет ни к чему.

— В своё время, все в своё время. Теперь отправляйся обратно. Ты же знаешь, что эти посещения должны быть короткими.

— Да, это так. Ты прав, — недовольно поморщился Ф'нор. — Но ведь сейчас меня нет в Вейре.

— Верно, — согласился Ф'лар, — но смотри, не ошибись… твой следующий визит по времени не должен наложиться на предыдущий.

— Хмм… Правильно. Я все время забываю, что время ползёт для нас и летит для тебя. Не беспокойся. Я не появлюсь здесь до второй кладки Придиты.

Весело попрощавшись, Ф'нор вышел из вейра. Ф'лар в раздумье проводил его взглядом и не спеша направился в комнату Совета. Тридцать два новых дракона, из них — четырнадцать бронзовых… существенная прибавка. Похоже, риск того стоил. Но не возрастёт ли он в дальнейшем? Сзади кто-то негромко кашлянул. Ф'лар обернулся и увидел, что под аркой, ведущей в комнату Совета, стоит Робинтон.

— Прежде, чем заняться копированием карт и обучением остальных, я хотел бы сам в них разобраться. Поэтому, уважаемый Предводитель, я пришёл и тебе.

— Ты хороший боец, мастер.

— Мы бьёмся за благородное дело. — Глаза Робинтона сверкнули. — Я долго мечтал о возможности выступить перед столь внимательными слушателями.

— Чашу вина?

— Благодарю. Гроздья Бендена — предмет зависти всего Перна.

— Если есть вкус к такому букету.

— Вкус можно воспитать.

Интересно, подумал Ф'лар, когда он прекратит упражняться в риторике? Похоже, арфист задержался не только из-за карт, его явно тяготили какие-то другие заботы.

— Мне вспомнилась баллада, над которой я долго ломал голову ещё в то время, когда только-только стал мастером своего цеха. Однако так и не смог найти ей объяснение. До сих пор… — Он отпил маленький глоток. — Прекрасное вино! Так вот. Это — удивительная песня — непростая по мелодии и содержанию. Но я ещё тогда обнаружил, что она лишает душевного покоя и слушателя, и исполнителя. И знаешь, Предводитель, — я прекратил её исполнять Но теперь она может понадобиться. Как тот гобелен.

После гибели К'гана его инструмент висел в комнате Совета — нового певца Вейра ещё не избрали. Гитара была древней и потому весьма хрупкой: старый К'ган всегда аккуратно убирал её в чехол. Робинтон с почтением взял инструмент, слегка тронул струны и, услышав, как он звучит, удивлённо поднял брови.

Вдруг он извлёк аккорд, прозвеневший резким диссонансом.

«Инструмент расстроен, — подумал Ф'лар, — или арфист случайно задел не ту струну». Но Робинтон повторил фразу странной мелодии, неблагозвучной и тревожной.

— Я уже говорил, что песня непростая. В ней много неясного, не знаю, сможешь ли ты разобраться… Много раз я пытался разгадать эту головоломку, но… Вот послушай… — Он запел:

«Они улетели, умчались прочь,

Исчезли, как эхо в горах…

На мёртвые Вейры спустилась ночь,

А в души людей — страх.

Куда защитники наши ушли,

Оставив ветрам свой дом?

Следы драконов исчезли в пыли,

Их смыли дожди потом…

Быть может, они унеслись туда,

Где Нити другим грозят?

Текут Обороты, словно вода,

И Вейры пустые спят».

Последний печальный аккорд замер…

— Эта песня была записана около четырехсот Оборотов тому назад, — сказал Робинтон, нежно покачивая гитару. — Едва Алая Звезда удалилась на безопасное расстояние, люди испытали новое потрясение — бесследно исчезли обитатели пяти Вейров. О, я думаю, в то время было сколько угодно объяснений этого события — истинных или ложных, — но в летописях нет ни одного. — Робинтон сделал паузу.

— Я тоже ничего не нашёл, — ответил Ф'лар. — А ведь я велел привезти сюда летописи из других Вейров, чтобы составить точное расписание атак. И все они заканчиваются одним… — Всадник рубанул рукой воздух. — В летописях Бендена нет никаких упоминаний о болезнях, смерти, пожаре или катастрофе — ни единого слова, которое объясняло бы внезапно прервавшуюся связь между Вейрами. Архивы Бендена постоянно пополнялись, но туда поступали сведения только о Бендене. Лишь одна запись свидетельствует, да и то косвенно, о новом расписании патрулирования Перна… И это — все.

— Странно, — задумчиво протянул Робинтон. — Как только миновала угроза Алой Звезды, драконы и всадники могли навсегда отправиться в Промежуток… Зачем? Ну, хотя бы затем, чтобы облегчить бремя холдов. Но я просто не способен поверить в это. В записях нашего цеха не упоминается о том, что урожаи были плохими или, скажем, что произошли какие-то природные катастрофы. Люди умели проявлять благородство, а всадники исстари славились своим благородством. Но одновременное исчезновение… Я не верю в то, что это было массовое самоубийство — такое поведение для всадников, по меньшей мере, не свойственно.

— Благодарю, — улыбнувшись, сказал Ф'лар.

— Не стоит благодарности, — с полупоклоном ответил Робинтон.

Взгляд Ф'лара задумчиво бродил по столу, на котором по-прежнему лежали карты и стопки пергамента, принесённые из зала летописей.

— Удивительное дело, — вымолвил он. — Народ Вейров куда-то исчез. Перн постепенно забыл о нем. Лишь Бенден продолжал жить… и мы не напоминали о себе — во всяком случае, в последние Обороты.

— Что ж, ваше уединение принесло пользу. Мощь Вейра, его возможности действительно были забыты — но ты напомнил о них, когда начался этот нелепый мятеж лордов. — Робинтон лукаво улыбнулся. — Я чуть не умер со смеху! Выкрасть их женщин — одним взмахом крыла дракона! — Он вновь засмеялся, потом лицо его стало серьёзным. — Я, певец и сказитель, привык улавливать то, что не произносится вслух. И я подозреваю, мой лорд, что ты многое приукрасил на этом Совете. Ты можешь быть уверен во мне, в моей осторожности, в моей преданности, а также в поддержке всего нашего цеха, отнюдь не бесполезного. Говоря откровенно, что мои арфисты могут сделать, чтобы вам помочь? Вселить в людей бодрость? — Он тронул струны, и в комнате прозвучали энергичные аккорды марша. — Взбудоражить кровь смельчаков балладами о славе и победах? — Под его пальцами гитара запела протяжно и сурово, потом раздался бодрый мотив. — Или укрепить их дух и тело в преддверии невзгод?

77